АЛЕКСАНДРОВСКИЙ Иван Федорович (1817-1894)

Иван Федорович Александровский родился в 1817 году в г. Митаве Курляндской губернии. Семья принадлежала к мещанскому сословию. Родители: Федор Алексеев Александровский и его жена Елизавета Ивановна.

В семье Александровских было 6 сыновей: Иван (1817), Алексей (18??), Александр (18ХХ), Василий (18ХХ), Николай (1833) и Степан (1842). Семья жила в достатке. Много лет спустя младший Александровский, Степан, стал известным академиком живописи. Из огромного, можно сказать, несчётного числа произведений этого художника особенно интересны: альбом 30 портретов представителей среднеазиатских народов, бывших в Москве во время коронования императора Александра III (1884; приобретён Его Императорским Величеством), 45 портретов кавалеров знака военного ордена, присутствовавших на открытии в Петербурге памятника славы, в 1886 г., портреты членов посольств бухарского эмира, являвшихся в российскую столицу в 1886 и в 1889 гг. (то же), альбом этюдов и рисунков, сделанных во время путешествия на Восток, портрет немецкой актрисы Циглер в роли королевы Елизаветы в шиллеровской трагедии «Дон Карлос», портрет матери художника.

После окончания начальной школы Иван был отдан реальное училище, где предметами преподавания были практическая химия, практическая механика, рисование и черчение.

Учился Иван с увлечением. С юных лет, обладая любознательностью и живым умом, он проявлял исключительную склонность к механике и изобретательству. Однако была у молодого Александровского и другая страсть - он любил природу и обладал незаурядными способностями в живописи, это стало основным юношеским увлечением молодого человека. В 1835 г. после окончания реального училища восемнадцатилетний Иван уезжает в Петербург, где поступает в одну из ремесленных мастерских Живописного цеха. В 1839 г. он обращается к президенту Императорской Академии Художеств (ИАХ) А.Н. Оленину и получает разрешение заниматься в классах ИАХ как вольноприходящий ученик. Дойдя за два года занятий до натурного класса Александровский прекращает занятия в Академии и продолжает учиться самостоятельно специализируясь в области акварельной пейзажной живописи. Его акварели пользовались спросом и хорошо продавались в художественных магазинах города. В конце 1840-х годов Иван Федорович побывал на Кавказе, где был свидетелем осады и бомбардировки укрепленного аула Чох. Неподалеку от крепости Чох находилось селение Гуниб, ему и суждено будет стать последним оплотом Шамиля, который пал 25 августа 1859 г. Работы Александровского этого периода пронизаны военной тематикой.

В начале 40-х годов XIX в. в России появились первые "светописные машины" - дагерротипы, изобретенные французским художником Л. Дагером в 1839 г. Иван Федорович, которого влекло ко всему новому и прогрессивному, не жалея ни сил, ни времени, ни своих скромных сбережений, погружается в новое дело. Он изучает всю выходящую на эту тему литературу, экспериментирует, посещает всемирные выставки в Париже и Лондоне, интересуется новейшими достижениями лучших мастеров Европы. . В 1852 г. уже после посещения Всемирной выставки он работал некоторое время в Ярославле. Среди работ этого периода дагерротипное изображение Н.Г. Чернышевского (ныне – в фондах музея-усадьбы Н.Г.Ч. в Саратове). Дело начиналось успешно так как А. будучи художником, а по существу – еще и ученым-изобретателем в новой профессии выступал как новатор. Постоянно расширяя знания, он самостоятельно изучал естественные науки: математику, физику, химию. Вскоре он освоил мокроколлодионный процесс и усовершенствовал некоторые технические приемы, получая изображения на стекле и бумаге. В его ателье в качестве ретушера некоторое время работал И.Н.Крамской, в будущем известный художник.

В 1854 г. Александровский получил привилегию на изобретенный им стереоскопический фотоаппарат. Его прибор имел два объектива и фотосъемка объекта «со смещением» производилась одновременно, что обеспечивало качественное стереоизображение. В этом же году Иван Федорович побывал на Нижегородской ярмарке, где арендовал фотографический павильон. Здесь среди многих работ он изготовил дагерротипный портрет Н.А. Добролюбова с отцом (ныне – в музее Н.А. Добролюбова).

В середине 1850-х годов Иван Федорович перевел мастерскую в дом Петропавловской церкви. Продолжая заниматься живописью, он в 1856 г. просил Совет ИАХ о получении свидетельства на звание учителя рисования в уездных училищах. Среди работ, представленных в ИАХ были "Лагерь на горе Турга-Даг при осаде крепости Чох в 1849 г.", "Разоренный аул Ташкутур в Дагестане", "Аул Карабурдакен" и "Гора Эльбрус близ Кисловодска". 14 марта 1857 г. Совет академии художеств «даровал» И.Ф. Александровскому звание неклассного художника. Последующие несколько лет Иван Федорович преподавал в уездных училищах С.-Петербурга, а затем в одной из городских гимназий.

Русский лагерь под Гунибом, 1859

Вид на Гуниб, 18ХХ
Обе картины из собрание Дагестанского музея изобразительных искусств имени П.С. Гамзатовой
http://artpoisk.info/artist/aleksandrovskiy_ivan_fedorovich_1817/

Гора Кошка.Частная коллекция

Популярность И.Ф. Александровского как художника-фотографа растет. Он становится настолько известен в Петербурге, что его приглашают ко двору. К 1857 г. И.Ф. Александровский уже делает портреты царя, членов его семьи и приближенных.

По всеподданнейшему докладу моему прошения Вашего... Государь Император высочайше дозволяет Вам именоваться фотографом Его Императорского Величества и иметь на вывеске заведения Вашего Государственный герб.

Бланк фотоателье И.Ф. Александровского.
Сайт «Стереоскоп», автор публикации А.А. Классен. https://stereoscop.ru/

В августе 1859 г. заканчивается Кавказская война. И.Ф. Александровскому доверяют сделать фотопортреты русского императора и имама Дагестана. 6 ноября 1859 г. совет Академии художеств рассматривал прошение "фотографа Ивана Федорова Александровского, при коем он, представив фотографические портреты Государя Императора в 4-х видах и Шамиля в 2-х видах с документами, доказывающими, что портреты те сняты им самим с натуры, просит об утверждении за ним права собственности на сие издание. Определено: принять просьбу художника Александровского к сведению для заявки согласно... Уставу цензуры". Так благодаря фотоискусству И.Ф. Александровского до нас дошло изображение знаменитого вождя горцев.

20 января 1859 года передал в Морскую библиотеку Севастополя фотографичские портреты адмиралов Ф.Ф. Ушакова, Мордвинова, П.С. Нахимова, В.А. Корнилова.

Фотоателье Александровского не только становится одним из самых известных в Петербурге, но и превращается в высокодоходное предприятие. Как запишет в 1866 г. в одном из своих протоколов Морской ученый комитет, "г. Александровский имел, имеет и теперь фотографическое заведение; в прежние времена фотография г. Александровского была одной из лучших; по отзыву самого г. Александровского, до 1862 г. фотография приносила ему валового дохода средним числом в год 36 565 р." По тем временам это были большие деньги. И.Ф. Александровский становится достаточно состоятельным человеком.

Однако, Александровскому, неутомимым искателем нового, хочется чего-то нового. Иван Федорович использует возросшие материальные возможности для путешествий и занятий активной изобретательской деятельностью.

В 1854 г. Департамент торговли и мануфактуры выдает мастеру живописного цеха И.Ф. Александровскому привилегию на "аппарат для снятия потребных для стереоскопа двух изображений в одно и то же время одной и той же машиной". Первые стереоснимки изобретенной камерой были сделаны И.Ф. Александровским в 1852 г. Это были первые стереоснимки, сделанные в России и впервые продемонстрированные на фотографической выставке в Петербурге в 1889 г.

И.Ф. Александровского неумолимо влекло к технике. Он настойчиво продолжает изучать математику, физику, механику, занимается теорией корабля. Особое место в кругу интересов И.Ф. Александровского занимает военно-морская техника. И это не случайно. Шла Крымская война. Ее центральное событие - героическая оборона Севастополя не только вызвала небывалый патриотический подъем во всех слоях русского общества, но и разбудила русскую изобретательскую мысль. Движение за технический прогресс приобрело в России подлинно национальный характер. При этом абсолютное большинство предложений, подаваемых изобретателями, было направлено на создание средств, которые могли бы обеспечить разгром англо-французского флота, осаждавшего Севастополь. Сотни изобретателей, представители самых различных профессий и сословий - от крепостных крестьян и мастеровых до Гвардейских офицеров и титулованной знати - осаждали Морское Министерство со своими предложениями. Большинство из них считало, что единственным средством, способным сокрушить флот интервентов, является подводное оружие. Наиболее массовыми были предложения о создании подводных средств. Они направлялись в Морское министерство десятками изобретателей. Одним из них и, по существу, единственным автором, сумевшим добиться успеха, и был И.Ф. Александровский. Вот как пишет об этом он сам: "Во время пребывания моего в Англии в 1853 г., перед самым началом Крымской кампании, вид грозного английского флота, готовившегося... напасть на Россию, впервые навел меня на идею о подводной лодке, и, убедившись в возможности подобного плавания, я немедленно принялся за составление проекта... причем нашел, что единственною двигательною силою для такого судна может служить только лишь сжатый воздух. В начале 1854 г. проект... был настолько выработан... что уже тогда я думал представить его правительству; но средства для нагнетания воздуха находились в то время в таком еще младенчестве, что практическое применение сжатого воздуха, как силы механической, было тогда еще сомнительно, и только в 1859 г., когда стал известен... способ нагнетать воздух... изобретенная мною подводная лодка... приняла вполне практический характер".

Изучив все известные виды энергетики И.Ф. Александровский приходит к заключению, что единственное, что может обеспечить движение под водой, - это двигатель, работающий на сжатом воздухе.

Однако не только "отсутствие средств для нагнетания воздуха", о чем так беспокоился изобретатель, задерживало окончательную отработку проекта. В 1854 г. И.Ф. Александровский узнает, что Морское министерство уже приступило к строительству подводной лодки. Ее автором был немец, некто В. Бауэр. Зная о работах В. Бауэра и относясь к ним с большим скептицизмом, Александровский не верил в его успех. Однако он понимал и другое: рассчитывать в этих условиях на благожелательное отношение со стороны Морского министерства еще к одному проекту подводной лодки, да к тому же разработанному не профессиональным кораблестроителем, а каким-то штатским художником-фотографом, было наивно. "Я бросил свой рисунок, - писал И.Ф. Александровский, - и более не хотел думать о своем изобретении... Впоследствии мне удалось видеть лодку Бауэра, и хотя я имел возможность осмотреть ее только снаружи, но и в самом внешнем виде ее... я заметил недостатки, при которых изобретение Бауэра не могло достичь своей цели, что и подтвердилось впоследствии самим делом". Действительно, весной 1856 г. на первых же испытаниях подводная лодка Бауэра прошла за 17 секунд около 27 метров и... остановилась. Люди, приводившие в движение гребной винт, были "совершенно измождены".

Как только И.Ф. Александровский узнает о провале изобретения В. Бауэра, он снова возвращается к проекту своей подводной лодки. Однако по-прежнему его продолжает тревожить проблема пневмодвигателя и возможность получения для него сжатого воздуха. И тут судьба сводит И.Ф. Александровского с профессором Гельсингфорсского университета С.И. Барановским. Когда же он узнает, что С.И. Барановский уже неоднократно обращался в Морское министерство с предложением использовать "духовую силу" для движения судов, он немедленно решает привлечь его к созданию подводной лодки.

Так состоялась встреча двух талантливых изобретателей, которая положила начало их долгому творческому содружеству. В 1863 г. С.И. Барановский окончательно покидает Гельсингфорсский университет и переезжает в Петербург. Здесь он целиком отдается "Руководству работами по некоторым изобретениям своим". Одно из главных мест среди них и занимала энергосиловая установка подводной лодки. Позднее к работам отца подключился и сын, в будущем известный изобретатель, конструктор первых в мире скорострельных орудий В.С. Барановский.

К началу 1862 г. проект подводной лодки был готов. 1 мая 1862 г. вместе с докладной запиской И.Ф. Александровского проект был представлен Великому князю Константину Николаевичу, генерал-адмиралу, ведавшему всеми флотскими делами. Великий князь направляет проект на отзыв известному ученому адмиралу К.Н. Посьету. После того как К.Н. Посьет находит его вполне "удобоисполнительным и полезным", он передает проект на рассмотрение в Морской ученый комитет. Однако случилось так, что докладывать проект в комитете было поручено генерал-майору К.И. Константинову, не менее авторитетному, чем К.Н. Посьет, ученому, но убежденному противнику подводного плавания в принципе. По докладу К.И. Константинова проект И.Ф. Александровского был отвергнут сразу же, практически без какого-либо обсуждения. Заключение Морского ученого комитета, принятое 14 июля 1862 г., звучало категорически: "Министерству не предоставляется возможности входить в какие-либо издержки для осуществления проекта".

Столь категорическое и скоропалительное решение, вынесенное даже без приглашения на заседание комитета авторов, произвело на И.Ф. Александровского обескураживающее впечатление. Однако изобретатель был тверд и веры в свою идею не потерял. Посоветовавшись с СИ. Барановским, он решает дождаться возвращения из-за границы управляющего Морским министерством адмирала Н.К. Краббе и доложить проект лично ему. Во флотских кругах Н.К. Краббе был известен как весьма прогрессивный адмирал, внимательно и чутко относящийся ко всем предложениям, обеспечивающим технический прогресс на флоте. На ожидание и встречу с Н.К. Краббе ушел почти год. И вот наконец Александровский в просторном кабинете управляющего Морским министерством в Адмиралтействе. Свою первую встречу с Н.К. Краббе он описывает так: "Николай Карлович сначала недоверчиво отнесся к моему заявлению и даже смеялся над необычностью моей идеи, однако же, выслушав с большим вниманием подробное объяснение моего проекта, в конце концов... переменил свое мнение и даже благосклонно принял мое изобретение. Высказав мне, что находит проект мой основанным на здравом смысле, он передал его на рассмотрение тех... лиц, которые... могли быть в этом деле компетентными судьями, и, несмотря на... весьма разноречивые мнения последних, Николай Карлович счел... своим долгом представить мой проект... на благоусмотрение Его Императорского Величества.

Его Императорское Величество, удостоив проект мой... своим вниманием, осчастливил его своим... одобрением. Вследствие чего... разрешено было на постройку подводной лодки ассигновать 140 тысяч".

По ходатайству Н.К. Краббе 4 июля 1863 г. царь подписывает специальный указ по поводу строительства подводной лодки. Наблюдение за ее строительством и распоряжение всеми выделенными средствами поручались одному из видных ученых-кораблестроителей корпуса корабельных инженеров генерал-майору С.О. Бурачеку. Кстати, именно его положительное заключение, убедившее Н.К. Краббе в осуществимости проекта, и решило, по существу, его судьбу. Самому И.Ф. Александровскому, как автору проекта, предоставлялось право выбрать заводы для размещения заказов на постройку подводной лодки и изготовление отдельных ее систем. Строительство лодки было засекречено.

Сразу же с выходом указа С.О. Бурачек раздал заказы на изготовление рабочих чертежей и уточнил технические требования к основным лодочным системам. И.Ф. Александровский заключил договор с С.И. Барановским, по которому последний за 6 тыс. р. обязался разработать чертежи и технические требования на изготовление "духовой машины", т.е. пневмодвигателя, "воздухосжимателей", т.е. компрессоров, и "духовиков", как называли тогда чугунные баллоны для хранения сжатого воздуха. Заказ на строительство подводной лодки и изготовление ее главных двигателей был выдан заводу Карра и Макферсона (ныне судостроительный Балтийский завод). С заводом был заключен контракт на сумму 60 тыс. р. Изготовление компрессоров и чугунных "духовиков" поручалось Путиловскому заводу.

К сожалению, с самого начала совместной практической деятельности взаимоотношения между СО. Бурачеком и его помощниками не сложились. Причины к тому были, и достаточно веские. Используя свое положение ответственного за строительство подводной лодки, С.О. Бурачек настойчиво, а подчас и бесцеремонно пытался внедрить в проект свои собственные технические идеи. Будучи обуреваем идеей о водометном двигателе, он упорно пытался заменить им предусмотренные в проекте гребные винты. Вместо поршневых пневмомашин настаивал на установке паровой турбины Шпаковского, "герметичную топку" для которой спроектировал сам. Обычный вертикальный руль предлагал заменить двумя эллиптическими рулями, расположенными не в корме, а по бортам лодки в районе миделя, и т.п. Не считаясь с мнением автора, С.О. Бурачек пытался заставить его принять свои идеи и внести в проект соответствующие изменения. И.Ф. Александровский видел, что отпущенные ему на строительство подводной лодки средства расходуются не по прямому назначению, а на непрекращающиеся проработки изменений в проекте. С.О. Бурачек был отстранен от руководства строительством подводной лодки. Вместо него осуществлять наблюдение за строительством был назначен член Морского ученого комитета контр-адмирал П.Ю. Лисянский. Это был энергичный, грамотный адмирал, обладавший хорошими организаторскими способностями. От С.О. Бурачека он потребовал прежде всего полного отчета о состоянии дел и об израсходованных им суммах. Первое, что сделал после этого П.Ю. Лисянский, это изъял из проекта все нововведения, сделанные С.О. Бурачеком без согласования с И.Ф. Александровским. Затем были четко распределены обязанности всех специалистов, занятых наблюдением за строительством подводной лодки, в срочном порядке уточнены технические требования, задерживавшие начало работ, и согласованы сроки взаимных поставок заводов-изготовителей.

Установив, что на ноябрь 1863 г., т.е. почти через полгода после выхода царского указа, ни один из заводов не приступил еще к выполнению заказов, П.Ю. Лисянский принимает срочные меры. Главное, что задерживало строительство, - это изготовление на Путиловском заводе баллонов-воздухоохранителей, наиболее трудоемкой части заказа. П.Ю. Лисянский предлагает передать заказ на их изготовление в Англию. Будучи освобожден от этих весьма сложных работ, Путиловский завод брался выпустить компрессоры в более короткий срок. Для организации изготовления 202 баллонов И.Ф. Александровский и В.С. Барановский срочно командируются в Англию. В Петербург они возвращаются лишь в сентябре 1864 г., но уже с готовой продукцией. Баллоны срочно доставляются на завод Карра и Макферсона, где уже все было готово к закладке корпуса подводной лодки.

Что же представляла собой подводная лодка Александровского? В соответствии с окончательным вариантом ее проекта водоизмещение лодки составляло: в надводном положении - 352 т, в подводном - 363 т. Лодка имела следующие основные измерения: длина - 33 м, наибольшая ширина - 4 м, высота - 3,5 м. Спроектирована она была как однокорпусная. В поперечном сечении ее корпус имел форму треугольника вершиной вверх. По замыслу изобретателя, это должно было уменьшить скорость ухода лодки на глубину и в конечном итоге повысить ее безопасность.

Носовая часть корпуса, напоминавшая по форме нос надводного корабля, имела полубак. Здесь размещались рулевая рубка со своим входным люком и шлюзовая камера для выпуска и приема водолаза под водой. Будучи исполнена в виде вертикальной шахты, шлюзовая камера имела два люка: верхний - в лодку и нижний - за борт. Заполнение камеры водой осуществлялось самотеком, осушение - сжатым воздухом.

Над верхней палубой за миделем, чуть ближе к корме, возвышалась боевая рубка. Она имела свой входной люк и смотровые иллюминаторы. По обе стороны рубки для удобства работ при швартовке были предусмотрены специальные площадки.

Набор корпуса состоял из киля, выполненного из брускового железа, продольных связей и 72 шпангоутов. Обшивка корпуса собиралась и склепывалась из листов кованого железа. В верхней части они имели толщину 9 мм, в днищевой - 12 мм. В носу, в районе рулевой рубки, для обеспечения нормальной работы стоявшего там магнитного компаса обшивку предполагалось выполнить из медных листов.

Внутри подводной лодки на половине ее высоты по всей длине проходила металлическая палуба. Основное пространство под палубой занимала цистерна главного балласта. Здесь же размещались и баллоны сжатого воздуха. Это были длинные чугунные трубы различной длины, но одного диаметра - 60 мм. Будучи скреплены с флорами днищевого набора, они увеличивали жесткость конструкции лодки. В цистерну главного балласта принималось 11 т воды, ровно столько, сколько составляла разница между подводным и надводным водоизмещением подводной лодки. Как и весь корпус подводной лодки, прочность цистерн рассчитывалась на 3 атм. Все они были оборудованы соответствующей арматурой.

В качестве главных двигателей, единых для подводного и надводного хода, в лодке использовались две одноцилиндровые поршневые машины, каждая из которых имела мощность 117 л.с. и вращала свой гребной вал с винтом диаметром 2 м. Сжатый воздух поступал из баллонов "воздухоохранителей" через редуктор, понижавший давление со 100 до 25 атм. Общий запас воздуха, хранящегося в 200 баллонах под давлением 100 атм, составлял 6 м3. По расчетам И.Ф. Александровского, этого должно было хватить на трехчасовое плавание со скоростью 6 узлов.

И.Ф. Александровским впервые были созданы простейшие дифферентометры, основанные на принципе ватерпаса. Рули и гребные винты имели специальные ограждения, защищавшие их от повреждений в случае задевания за грунт.

Предусматривались и некоторые мероприятия по обеспечению жизнедеятельности экипажа, численность которого предполагалось иметь 15-20 человек. Например, был запланирован даже небольшой камбуз с топкой, с отводом дыма на поверхность с помощью специального шланга, верхний конец которого имел невозвратный клапан и крепился к поплавку.

Копия с чертежа подводной лодки Александровского

Безусловно, ничего подобного в мировой практике того времени не было. Лодка И.Ф. Александровского для тех лет была настоящим чудом подводного кораблестроения. Она не только во много раз превосходила по своим размерам все, что ранее создавалось для плавания под водой, но и в некотором смысле явилась прообразом будущих подводных кораблей. В своем проекте Александровский не только использовал все новейшие достижения современной техники, но и впервые внедрил в практику подводного кораблестроения многие смелые технические решения. В последующие годы они нашли самое широкое применение в мировом подводном кораблестроении.

Схема заведения мины под неприятельский корабль:
1 - атакуемый корабль; 2 - мины; 3 - ПЛ; 4 - пустотелые емкости; 5 - шарнир.

Спуск подводной лодки на воду состоялся 8 июля 1865 г. На церемонии присутствовали представители Морского министерства. Однако по соображениям секретности никаких сообщений в печати по этому поводу, обычных для того времени, не было. Стремясь во что бы то ни стало приступить к испытаниям в текущем году и, главное, опасаясь, что задержка с устранением некоторых неосновных недоделок затянется до окончания навигации, И.Ф. Александровский решает больше не ждать. По его просьбе на лодку прибывает назначенный на время ее испытаний командир - лейтенант П.П. Крузенштерн, и 26 октября на буксире пароходов "Славянка" и "Ястреб" лодка переходит в Кронштадт. Военная гавань становится первой базой отечественного подводного флота.

И.Ф. Александровский спешит. Не проходит и трех дней, как утром 29 октября канонерская лодка "Панцирь" выводит на буксире подводную лодку на Восточный рейд. Испытания начинаются. Первое плавание в надводном положении продолжалось более двух часов. П.П. Крузенштерн докладывает П.Ю. Лисянскому, что, накачав еще у стенки в баллоны воздуха до 28 атм, он возвратился в Военную гавань своим ходом. В надводном положении лодка развила скорость 6 узлов, руля слушалась прекрасно, "при обратном действии винтов я поворачивал на месте..." - писал в своем донесении П.П. Крузенштерн. Через день лодку посетил командир Кронштадтского порта контр-адмирал Ф.М. Новосильский. После подробного знакомства с ней он предложил начальнику штаба выйти на подводной лодке в Среднюю гавань. Здесь и состоялось ее первое погружение. Точнее это было не погружение, а всего лишь притапливание на 1 м, да и то так, что боевая рубка с открытым люком оставалась над водой. Маневр погружения и всплытия повторили несколько раз. Затем был дан ход, и И.Ф. Александровский продемонстрировал маневрирование в надводном положении.

Для обеспечения испытаний в качестве своеобразной плавбазы подводной лодки была выделена канлодка "Дождь". На ней установили компрессор, работающий от паровой машины.

С началом кампании 1866 г. И.Ф. Александровский и П.П. Крузенштерн неоднократно выводят лодку в Среднюю гавань и на Восточный рейд. Проверяются и отлаживаются механизмы, одновременно личный состав обучается действиям при погружении. К этому времени экипаж подводной лодки состоял уже из 23 человек.

«Мы вошли в лодку и задраили все люки. Когда я начал впускать воду в цистерну, лодка стала постепенно погружаться. Заметив, что погружение лодки почти сравнялось с горизонтом воды, я остановил впуск воды, закрыл водяной кран и тотчас же приготовился к вытеснению воды из цистерны. В то время, когда я начал впускать сжатый воздух в водяной резервуар для того, чтобы при открывании водяного крана вышла вода из систерны, лодка все-таки продолжала постепенно опускаться; это происходило оттого, что, хотя я и остановил впуск воды в систерну, до полного погружения лодки сама лодка могла иметь собственного груза больше своего водоизмещения, но не имела возможность быстро погружаться вследствие своей большой поверхности и плоскодонной формы, которая и была избрана... именно с целью умерить быстроту ее погружения.

Предположение мое оказалось совершенно верным, ибо, как только я стал вытеснять воду, погружение лодки моментально остановилось.

Таким образом, я продолжал то погружаться, то подниматься под водой. В каждой глубине лодка вполне повиновалась мне. Когда я спустился на 6 футов под водой, я остановил лодку и продержал ее в таком положении более 20 мин, в продолжение которых лодка стояла совершенно неподвижно.

Вполне довольный своим первым опытом, я приготовился к поднятию лодки, как вдруг раздался страшный треск, все лампы и свечи моментально потухли, и мы очутились в совершенном мраке. Ватсон закричал мне, что лопнула воздушная труба. Приказав ему отправиться и открыть носовой люк, я, оставаясь на месте, все-таки в темноте не мог видеть манометра и потому не знал, какое давление воздуха впущено в водяную систерну. Когда я открыл водяной кран, лодка моментально всплыла на поверхность... сделалось светло, но страшный треск все еще продолжался. Я ожидал каждую минуту, что мы будем раздавлены, но не отходил от крана до тех пор, пока Ватсон не открыл люка. Тут только я заметил, что было причиной страшного треска, который Ватсон принял за разрыв воздушной трубы. Причина была следующая: на водяном резервуаре находился предохранительный клапан, над которым лежал рычаг. На конце рычага прикреплен свинцовый груз, как на обыкновенных предохранительных клапанах. Груз был привинчен к рычагу по шкале на 30 фунтов давления.

В тот день, когда я намеревался спуститься в своей лодке, я внимательно и подробно осмотрел, все ли в порядке, - все было в совершенной исправности. Каким же образом груз у рычага оказался отвинченным, я и до сих пор не могу себе объяснить. Последствия отвинченного груза для находившихся в лодке могли быть весьма гибельны.

При последнем приготовлении к подъему я поручил Ватсону, чтобы он открыл кран у резервуара со сжатым воздухом и впустил в систерну воздуха до 15 фунтов. Сам же я стал у водяного крана. Как только Ватсон открыл порученный кран, груз с предохранительного клапана незаметно соскользнул и сжатый воздух, впущенный в водяной резервуар, вышел через открытый клапан с сильным треском. Течением воздуха затушены были все лампы и свечи. По невозможности увидеть манометр нельзя было знать, сколько сжатого воздуха вошло в водяную систерну. Как выше сказано, сжатого воздуха в резервуаре находилось до 45 атм. Железные связи систерны не выдержали такого сильного давления, и многие из них оказались разорванными, не смотря на то, что они были 1 1/2 дюйма толщины. К счастью, сама систерна не лопнула вследствие того, что она была окружена со всех сторон железными трубами, составлявшими резервуар сжатого воздуха. Если бы в каком-либо месте лопнула систерна, то от нас, разумеется, не осталось бы и следа". Так трагически едва не закончилось первое погружение подводной лодки. Только самообладание и мужество И.Ф. Александровского, его исключительно грамотные действия в сложной аварийной ситуации позволили избежать катастрофы.

Второе погружение состоялось 27 июня. На этот раз вместе с И.Ф. Александровским в лодке спустились механик Петерсон и несколько матросов-машинистов. В следующем погружении А.А. Попов участвовал уже сам. Внимательно следил адмирал по глубиномеру, как по воле изобретателя, управлявшего кораблем, подводная лодка послушно меняла свою глубину. Пробыв под водой около получаса, "Андрей Александрович поздравил меня с полным успехом, - вспоминает И.Ф. Александровский, - и приказал подниматься, но я попросил его обождать, чтобы выпить под водой тост за здоровье нашего... Государя Императора, что и было от души всеми исполнено». В дальнейшем в течение июля подводная лодка почти ежедневно выходила на рейд своим ходом, погружалась и маневрировала в районе форта "Константин". Случалось, что под водой проходили до 2 км. По тем временам это было огромное расстояние. В гавань возвращались, как правило, своим ходом. Швартовались к борту канлодки "Дождь" и немедленно пополняли израсходованный запас воздуха. В общем, испытания шли успешно.

Вскоре приказом управляющего Морским министерством на лодку был назначен постоянный военный экипаж. Его численность по штатному расписанию составляла 23 человека: один офицер-командир корабля, два унтер-офицера, 10 матросов-машинистов и 10 строевых матросов.

Сам Александровский так писал: "Я представил счет убытков, понесенных некогда цветущим моим фотографическим заведением, пришедшим в полное разорение вследствие исключительных моих четырехлетних занятий по постройке и испытанию подводной лодки. По книгам моей фотографии, убыток этот простирался до 140 тыс. р. Эту сумму я и просил себе как вознаграждение за мое изобретение, с тем, однако, условием, чтобы немедленно отпущено было мне 50 тыс. р. для удовлетворения моих кредиторов".

В середине сентября подводную лодку в Кронштадте посетил Александр II. Царя сопровождали великие князья и многочисленная свита от российского флота. Спустившись в лодку, государь с интересом знакомился с ее устройством. Пояснения давал изобретатель. "Чрезвычайно умно придумано", - заключил царь и выразил надежду, что лодку еще "удастся усовершенствовать". Вскоре после этого в Кронштадт прибыли члены Морского ученого комитета. СИ. Зеленый докладывал управляющему Морским министерством, что "отважная, патриотическая и обильная в случае полного успеха, важными последствиями, идея г. Александровского о подводном плавании начинает осуществляться... устройство подводной лодки поглотило все существование Александровского».

24 октября 1866 г. "высочайшим приказом по Морскому ведомству" объявлялось о награждении "неклассного художника Александровского орденом Владимира 4-й степени" и зачислении его на службу по Морскому ведомству на должность "вольного механика в чине титулярного советника с мундиром и годовым содержанием 5 тыс. р.". (Титулярный советник - Гражданский чин, соответствовавший военному чину штабс-капитана. В 1871 г. И.Ф. Александровский становится коллежским асессором, а в 1874 г. - надворным советником, что соответствовало чину подполковника. Годовое содержание в 5 тыс руб. соответствовало окладу должностных лиц в чине контр-адмирала, вице-адмирала.)

В виде единовременного вознаграждения ему была выдана сумма 50 тыс. р. По ходатайству А.А. Попова денежные награды получили также механик Петерсон, строивший и испытывавший подводную лодку, и все нижние чины, принимавшие участие в ее испытаниях.

Отпущены были новые ассигнования и на модернизацию подводной лодки - 70 тыс. р. В декабре 1866 г. И.Ф. Александровский представляет Морскому ученому комитету подробный доклад с перечнем всех работ, планируемых в процессе модернизации.

ПЛ Александровского на ходу

Сам И.Ф. Александровский, вспоминая об этом испытании, писал: "...в лодке находились командир, капитан Эрдман, 6 офицеров и 15 человек команды. Лодка была спущена в 3 ч пополудни и оставалась под водой до 8 ч следующего утра. Во время пребывания под водой господа офицеры и команда нижних чинов пили, ели, курили, ставили самовар. Все это происходило при отличном освещении лампами и свечами. Клапаны были все закрыты, и, однако же, воздух в лодке нисколько не был испорчен, все лампы и свечи горели светло и ясно, и никто не ощущал ни малейшего неудобства в лодке под водою: ели, пили, спали совершенно так, как в обыкновенных комнатах. К утру давление атмосферы поднялось всего на 2 фунта, так что никто даже и не почувствовал такой перемены". Так впервые в мировой практике подводный корабль с экипажем, состоящим более чем из 20 человек, находился под водой непрерывно в течение 17 ч. Долгие годы этот мировой рекорд оставался непревзойденным.

Считая, что результаты более чем двухлетних испытаний достаточно доказали возможность подводного плавания, И.Ф. Александровский в начале 1869 г. вновь обращается к председателю Морского ученого комитета с просьбой выплатить ему оставшуюся часть вознаграждения. В своем обращении он просит либо выплатить ему назначенную сумму вознаграждения, либо выработать такую программу испытаний, которая позволила бы считать его изобретение полностью осуществленным. Такая программа, явившаяся, по существу, не только первой в истории отечественного флота программой государственных испытаний подводной лодки, но и документом, впервые достаточно четко формулирующим оперативно-тактические требования к подводному кораблю, была разработана А.А. Поповым. Она состояла из 10 пунктов, перечислим некоторые из них:

- Предоставлять возможность к высылке из лодки в воду людей с различными приборами и снабжать их средствами для действия под водой и так, чтобы, когда минует надобность, они могли безопасно возвратиться в лодку.
- Быть в состоянии производить минами взрывы судов, назначенных для этой цели.

Конечно, далеко не все из перечисленных требований могли быть тогда выполнены. И, тем не менее, учитывая, что "успех, достигнутый лодкой в нынешнем году, настолько заметен сравнительно с прошлогодними опытами, - считал Морской ученый комитет, - художник Александровский заслуживает поощрения по усмотрению высшего начальства". На основании заключения комитета И.Ф. Александровскому по ходатайству Н.К. Краббе вторично было выплачено вознаграждение в сумме 50 тыс. р. Одновременно указывалось, что еще 40 тыс. р. ему будет выплачено после выполнения всей программы испытаний.

В 1869 г. подводная лодка была направлена в Транзунд. Ожидался "высочайший смотр Балтийского флота". Накануне, как и обычно, состоялась репетиция. Лодке предстояло пройти под водой на глубине 4—5 м 1 милю и всплыть в назначенной точке. Для наблюдения за ее движением на корпусе подводной лодки установили мачту высотой 18 м. Репетиция проводилась под командой только что назначенного нового командира. В результате его неопытности лодка чуть не проскочила предельную глубину. Только решительные действия И.Ф. Александровского позволили удержать ее на двадцатиметровой глубине и полностью выполнить заданную программу.

На следующий день подводной лодке, стоявшей неподалеку от фрегата "Петропавловск", было приказано пройти под водой на глубине 4 м расстояние 600 м и всплыть непосредственно у императорской яхты "Штандарт". Задание было выполнено с блеском. По углублению мачты можно было судить, что лодка постоянно сохраняла заданную ей глубину. После всплытия в назначенной точке оба ее люка распахнулись и экипаж в полной парадной форме выстроился на палубе.

ПЛ Александровского после модернизации 1870 г

Выполнить эту задачу оказалось не так-то просто. Для того чтобы гарантировать безопасность подводной лодки, все ее испытания в подводном положении проводились только в мелководных районах, так, чтобы под килем оставалось не более 2-3 м. По мнению И.Ф. Александровского, это и явилось главной причиной, затруднявшей удержание заданной глубины. Изобретатель считал, что нормальное плавание под водой может осуществляться лишь на глубинах не менее 20-25 м. По предложению И.Ф. Александровского первое погружение следовало произвести без личного состава. Испытание решили проводить в Бьеркезунде, в районе кирки Ковисто. Их руководителем был назначен контр-адмирал В.А. Стеценко. 10 июля 1871 г. лодку доставили в Бьеркезунд. После стравливания из понтонов воздуха лодка плавно погрузилась на 24 м. Продержав ее на этой глубине 40 мин, вновь накачали воздух, и лодка всплыла. Никаких повреждений и нарушений герметичности корпуса не обнаружили. После столь удачного исхода первого испытания В.А. Стеценко принял решение провести на следующий же день второе погружение, на этот раз на глубину 30 м. Справедливости ради следует заметить, что И.Ф. Александровского на месте испытаний не было, он был отозван по делам в Петербург. Решение о втором погружении принималось без консультации с главным конструктором. Второго погружения лодка не выдержала. Ее корпус оказался деформирован, а герметичность была нарушена. Весь внутренний объем был заполнен водой. Попытки поднять лодку с помощью прикрепленных к ней понтонов оказались безрезультатными. На подъем затонувшей подводной лодки ушло почти два года. В 1873 г. при активном участии И.Ф. Александровского она наконец была поднята и на буксире приведена в Кронштадт. На следующий год лодку доставили в Петербург и подняли на один из эллингов в Новом Адмиралтействе.

Принимая во внимание малую скорость подводного хода, а также то, что лодка не способна надежно держать заданную глубину, от чего в значительной степени нарушалась ее скрытность, Морской ученый комитет принял решение о непригодности подводной лодки для военных целей, а потому и о нецелесообразности ее восстановления.

Так закончились почти двадцатилетние усилия И.Ф. Александровского по созданию первой отечественной подводной лодки с механическим двигателем.

Вместе с проектом подводной лодки Александровский разрабатывает и оружие для подводного корабля. Вот как пишет об этом он сам: "В 1865 г. мною был представлен... адмиралу Н.К. Краббе проект изобретенного мною самодвижущегося Торпедо. Сущность... торпедо ничего более, как только копия в миниатюре с изобретенной мною подводной лодки. Как в моей подводной лодке, так и в моем торпедо главный двигатель - сжатый воздух, те же горизонтальные рули для направления на желаемой глубине... с тою лишь разницей, что подводная лодка управляется людьми, а самодвижущееся торпедо... автоматическим механизмом. По представлению моего проекта самодвижущегося торпедо Н.К. Краббе нашел его преждевременным, ибо в то время моя подводная лодка еще только строилась".

Надо заметить, что под влиянием Крымской войны и гражданской войны в США, где впервые применялись новые виды минного оружия, во второй половине XIX века многие конструкторы-новаторы пытались разрабатывать самодвижущиеся мины. В некоторых источниках, особенно советского периода, идет спор о родоначальниках торпедного оружия и авторство идеи отдают Александровскому. Следует отметить, что идеи самодвижущегося снаряда существовали во многих странах и до 1865, в том числе и в России. (О ранних проектах морского подводного оружия читайте на странице «Проекты XIX в.» >>>>>)

В это же время, что и Александровский, над проектом самодвижущейся мины работают капитан автрийского флота М. Луппис и английский инженер Р. Уайтхед. Самостоятельные проекты Лупписа не привели к решению задачи подводного движения мины, и он обращается к Роберту Уайтхеду. К этому времени Уайтхед уже владел собственным заводом и имел внушительный опыт разработки и производства оборудования для флота.

Два года настойчивых поисков приводят к желаемому результату. В 1866 г. появляется первое "рыбовидное торпедо", и Р. Уайтхед делает заявку на свое изобретение. Главную и наиболее оригинальную часть торпеды составляло устройство, обеспечивающее ее устойчивое движение на заданной глубине. Долгие годы это устройство будет известно во всем мире не иначе как "секрет Уайтхеда". Его суть заключается в том, что управление горизонтальными рулями торпеды осуществлялось с помощью специального механизма, удачно сочетающего в себе гидростатический аппарат, реагирующий на глубину, и маятник, реагирующий на дифферент торпеды. Устойчивое движение торпеды по направлению обеспечивалось вертикальным стабилизатором. В качестве двигателя в торпеде использовалась поршневая машина, работающая на "сгущенном воздухе".

Естественно, что первым, кому предложил Р. Уайтхед свою торпеду, был австрийский флот. В 1868 г. для ее испытаний австрийским морским командованием была создана специальная комиссия "из морских и артиллерийских офицеров". На ее рассмотрение Р. Уайтхед представил две торпеды: "нормальную" - калибр 406 мм, длина 4,28 м, вес 294 кг, предназначавшуюся в качестве боевого образца, и "малую" - калибр 356 мм, длина 3,78 м, вес 158 кг, предназначавшуюся главным образом для экспериментальных целей. Обе торпеды имели сигарообразную форму с большим заострением головной и хвостовой частей. Результаты испытаний превзошли все ожидания: комиссия единогласно проголосовала за принятие торпедного оружия на вооружение австрийского флота.

Вспоминает и И.Ф. Александровский, что во время одного из своих посещений Н.К. Краббе последний сообщил ему об изобретении в Австрии подводной самодвижущейся мины, на что, как пишет И.Ф. Александровский, "я тотчас же доложил ему, что подобная мина давно уже придумана мной". Решение по второму предложению было принято в 1869 г. Звучало оно так: "дабы не стеснять в исполнении автора", изобретателю разрешается создать торпеду на "собственные средства с последующим возмещением". "Получив разрешение, - писал И.Ф. Александровский, - я тотчас же занялся этим делом... но в 1871 и 1872 гг. я по поручению Морского министерства был исключительно занят работами по подъему со дна морского подводной лодки. Вследствие этого, а также по причине крайне неудовлетворительных механических средств торпедо мое могло быть изготовлено не ранее 1874 г.". Делались торпеды в одной из частных слесарных мастерских на Казанской улице. Все работы велись вручную нанятыми И.Ф. Александровским мастеровыми. К началу 1874 г. были изготовлены две торпеды. (Более подробно о торпедах Александровского и сравнение с торпедами Уайтхеда >>>>>)

Изготовлены они были из листового железа толщиной 3,2 мм. Одна из торпед имела диаметр 610 мм и длину 5,82 м, другая - 560 мм и 7,34 м соответственно. Весили торпеды около 1100 кг. Как объяснял И.Ф. Александровский, к этим размерам он вынужден был прибегнуть "для того, чтобы обладать большей плавучестью для испытания... автоматических регуляторов, как для равномерного хода машины, так и для сообщения ей желательного углубления". В качестве "движущей силы" в торпедах использовался сжатый воздух, его резервуар объемом 0,2 м3 размещался внутри корпуса торпеды. Он имел диаметр 330 мм и длину 2,4 м. Толщина его стенок составляла 12,5 мм. Рассчитан резервуар был на рабочее давление 60 атм. Однако для обеспечения равномерного хода торпеды это давление с помощью редуктора снижалось до рабочего давления в двигателе 5-10 атм. В качестве двигателя в торпедах использовалась "одноцилиндровая машина двойного действия с прямой передачей на вал". Глубина хода торпед регулировалась с помощью водяного балласта и горизонтальных рулей. Сегодня трудно сказать, что это была за система, но ясно одно - от уайтхедовской она отличалась. Что же касается точности хода по направлению, то, как и у Р. Уайтхеда, обеспечивалась она вертикальным стабилизатором, проходящим в диаметральной плоскости торпеды по всей длине.

Испытания торпед начались в 1874 г. Проводились они на восточном Кронштадтском рейде. Первые стрельбы выполнялись с неполным давлением воздуха. Как писал И.Ф. Александровский, "на этом испытании мое торпедо три раза кряду проходило с большой точностью назначенное для него расстояние 2500 футов, постоянно сохраняя при этом определенное ему шестифутовое углубление... начальная скорость его на расстоянии 1000 футов была 8 узлов, конечная - 5 узлов". Непосредственное участие в стрельбах с самого начала принимали и представители флота, главным образом только что назначенный на впервые учрежденную в русском флоте должность заведующего минной частью на флоте контр-адмирал К.П. Пилкин и его помощник капитан-лейтенант В.П. Верховский.

К сожалению, следует отметить, что личные взаимоотношения между И.Ф. Александровским и К.П. Пилкиным не сложились. Как считал изобретатель, "враждебные отношения" к нему со стороны К.П. Пилкина возникли, "когда он еще был капитаном над Кронштадтским портом".

В целом испытания 1874 г. показали, что главный недостаток торпеды заключался в ее малой скорости. Максимум на что способна была торпеда - это обеспечить скорость хода 6-8 узлов на дистанции 2-2,5 км. Признавал это и сам И.Ф. Александровский. Он писал: "Торпедо мое в настоящее время... не обладает особенно большой скоростью".

Подтвердив, таким образом, принципиальные возможности самодвижущихся мин, испытания 1874 г. в то же время показали, что "неудовлетворительное техническое выполнение делало их непригодными для практического употребления. Мина Александровского была тяжела, громоздка и имела очень посредственный ход". Говоря современным языком, по своим тактико-техническим данным она существенно уступала ставшей уже широко известной в то время торпеде Уайтхеда. Несмотря на значительно меньшие габариты (калибр 380 мм, длина 5,85 м, вес 350 кг), торпеда Уайтхеда к 1874 г. обладала почти вдвое большей скоростью. Не считаться с этим было нельзя. И Морское министерство поручает И.Ф. Александровскому создать "новую, усовершенствованную подводную самодвижущуюся мину". Ее изготовление на этот раз поручается казенному производству - слесарной мастерской в Новом Адмиралтействе. Срок завершения работ устанавливается 15 марта 1875 г. Однако привлечение казенного завода мало чем улучшило условия изготовления торпед.

Предвидя нереальность изготовления торпеды к 15 марта и в то же время стремясь возобновить с открытием навигации прерванные в прошлом году испытания, И.Ф. Александровский при содействии К.П. Пилкина выдает Кронштадтскому пароходному заводу заказ на "мелкие исправления к старой мине".

Несмотря на все трудности, проведенные в 1875 г. стрельбы старыми, доработанными торпедами позволили И.Ф. Александровскому не только добиться увеличения скорости их хода до 10-12 узлов, но и экспериментально проверить все усовершенствования, предназначавшиеся для новой торпеды.

Чем же отличалась торпеда Александровского, изготовленная в 1875 г., от его первых торпед? По внешнему виду и конструкции корпуса практически ничем. Она имела калибр 610 мм и длину 6,1 м. Что касается отдельных ее систем и механизмов, то их отличие сводилось к двум основным моментам: во-первых, к отказу от регулирования глубины хода торпеды с использованием водяного балласта и, во-вторых, к применению более мощного двухцилиндрового двигателя. Насколько можно судить по сохранившимся чертежам, эта торпеда Александровского состояла из четырех составных частей: зарядной камеры, вмещающей около 100 кг взрывчатого вещества, отсека носового гидростатического аппарата со своими горизонтальными рулями, отсека воздушного резервуара с редуктором и кормового отсека с двигателем и гидростатическим аппаратом, управляющим кормовыми горизонтальными рулями.

К сожалению, волею судеб проводить испытания новой торпеды Александровского не пришлось и в 1876 г. Обстоятельства складывались так, что на юге России к этому времени вновь стали сгущаться военные тучи. Назревала очередная война с Турцией. В историю она вошла как русско-турецкая война 1877-1878 гг. Боевые действия русскому флоту на этот раз суждено было начать в крайне неблагоприятных условиях. После поражения в Крыму Россия практически полностью была лишена Черноморского флота. Что могли противопоставить русские моряки мощным броненосным силам противника? Только подводное оружие. Это подтверждал и опыт успешного применения мин в Крымской войне. Но мины были оборонительным оружием и не могли использоваться для нанесения внезапных ударов по турецким кораблям.

Однако были и убежденные сторонники отечественного варианта торпеды. Наиболее влиятельным из них был сам управляющий Морским министерством адмирал Н.К. Краббе. Обсуждая на одном из совещаний этот вопрос, он так сформулировал свое отношение к нему: "Господа! Я 15 лет управляю Морским министерством, всегда старался поддерживать русский труд и русские изобретения, а вы? За какую-нибудь трубку, придуманную иностранцем, сейчас готовы дать сотни тысяч, обратите... внимание... что Александровский не имеет в своем распоряжении никаких механических средств... устройте специальную механическую мастерскую для изготовления торпеды, и я ... уверен, что Александровский построит торпедо не хуже Вайтгеда" (Уайтхеда).

В октябре 1875 г. С.С. Лесовским был создан специальный "Комитет по вопросу приобретения самодвижущихся мин Вайтгеда (Уайтхеда) и применения их к судам флота". В состав комитета вошли: вице-адмиралы Г.И. Бутаков, А.А. Попов, В.Ф. Таубе, контр-адмиралы К.П. Пилкин, И.А. Шестаков, А.А. Пешкуров, генерал-майоры В.Ф. Петрушевский, Ф.В. Пестич и капитан-лейтенанты В.П. Верховский и Н.А. Невахович. В середине октября заведующий минной частью на флоте К.П. Пилкин получает от канцелярии Морского министерства следующее уведомление: "...заседание известного Вам комитета назначено... в четверг 16 сего октября в час пополудни... Ваше превосходительство приглашаетесь принять участие вместе с помощником Вашим капитан-лейтенантом Верховским. Степан Степанович желает также, чтобы во время заседания комитета находился в канцелярии механик Александровский на случай, если понадобятся какие-либо объяснения с его стороны"

Затем СС. Лесовский предложил каждому члену комитета ответить на один-единственный вопрос: "следует ли нам теперь же приобрести секрет и мины Вайтгеда для применения к действию с судов флота?". Мнение членов комитета было почти единодушным. Все, кроме А.А. Попова и Ф.В. Пестича, считали, что "ожидать далее результатов усовершенствования мины Александровского не следует". Необходимо срочно приобретать "секрет и мины Вайтгеда". Точка зрения А.А. Попова была диаметрально противоположной. Он считал, что "накануне самостоятельного решения этого вопроса Александровским... даже оскорбительно для русского самолюбия обращаться к Вайтгеду". Солидарен с ним был и Ф.В. Пестич, не видевший необходимости в приобретении "мины Вайтгеда, пока есть надежда самостоятельно разрешить вопрос об изготовлении этих мин у нас". Однако их мнения не могли изменить общего решения комитета. Звучало оно так: "Теперь же приобрести от Вайтгеда секрет его изобретения и заказать пять-десять мин последнего образца для применения их к действию с судов флота".

Первый практический шаг по реализации принятого решения предпринимается уже в ноябре 1875 г. Минной комиссии под председательством К.П. Пилкина предписывалось срочно разработать проект контракта с Р. Уайтхедом.

Одно из условий: Г-н Уайтгед (Уайтхед) продает русскому правительству секрет устройства изобретенной им автоматической рыбовидной мины и уступает русскому правительству право пользоваться его г изобретением...

"Высочайшее рассмотрение" проекта контракта состоялось в конце января 1876 г., а неделю спустя русская правительственная комиссия выехала в Фиуме. Возглавлять ее было поручено военно-морскому атташе в Австрии контр-адмиралу А.И. Шестакову. В состав комиссии вошли шесть человек, в том числе К.П. Пилкин, И.Ф. Александровский и В.В. Максимов. Корпуса инженер-механиков поручик В.В. Максимов был первым представителем флота, осуществлявшим наблюдение за созданием в 1874-1875 гг. на Новоадмиралтейском заводе торпеды Александровского. Вошли в состав комиссии и три представителя от главного инженерного управления Военного министерства, планировавшего использовать торпеды для защиты береговых батарей.

Что же касается впечатлений И.Ф. Александровского от торпед Уайтхеда, то о них он писал так: "Когда я увидел мину Вайтгеда, то оказалось, что устройство мины... основано на тех же принципах, как и мое торпедо, с той лишь разницей, что механизм его мины отличается весьма тщательной отделкой, что и неудивительно, так как он имеет для этого специальный громадный завод, тогда как моя самодвижущаяся мина была сделана без всяких механических средств у простого слесаря в Казанской улице. При осмотре мины Вайтгеда я нашел, что все достоинство ее заключалось в скорости хода".

11 марта 1876 г. между русским правительством в лице контр-адмирала И.А. Шестакова и торпедостроительным заводом в Фиуме в лице его владельца и главного конструктора Р. Уайтхеда был подписан контракт. Разработанный ранее минной комиссией проект контракта практически не претерпел принципиальных изменений. За 9 тыс. фунтов стерлингов Россия приобретала "секрет Уайтхеда" и право пользоваться им "по своему усмотрению без всякого ограничения, с одним лишь условием сохранять изобретение в тайне от других правительств, еще не купивших его".

Р. Уайтхед брал на себя обязательства "приготовить для русского правительства сто самодвижущихся мин с применением в них всех... усовершенствований, которые будут признаны... полезными, сдать мины агентам русского правительства в следующие сроки:

две мины к 31 марта 1876 года;
две мины к 1 мая 1876 года;
шестнадцать мин к 1 сентября 1876 года;
тридцать мин к 1 января 1877 года;
двадцать пять мин к 1 мая 1877 года;
двадцать пять мин к 1 января 1878 года"

Сразу же с подписанием контракта "для выделки, сборки, пробы и хранения мин Вайтгеда" в Кронштадте и Николаеве в срочном порядке начинают создаваться торпедные мастерские. Первой из них к лету 1877 г. начала функционировать кронштадтская мастерская. Используя ее возможности, И.Ф. Александровский вносит в свою торпеду ряд усовершенствований, направленных главным образом на увеличение ее скорости. На испытаниях 1879 г. ему удалось добиться увеличения скорости хода до 18 узлов. Это было всего лишь на два узла меньше, чем у Р. Уайтхеда.

Настойчиво, но безуспешно добивался И.Ф. Александровский сравнительных испытаний двух торпед - Уайтхеда и своей, изготовленной в одних размерах с торпедой Уайтхеда. Комиссия, созданная для рассмотрения этого вопроса, пришла к заключению, что обе торпеды устроены на одних и тех же началах, а имеющиеся в них различия не носят принципиального характера. По заключению комиссии, торпеда Александровского отличалась от торпеды Уайтхеда лишь тремя основными особенностями: большим весом и габаритами, конструкцией воздушного резервуара - у Уайтхеда он являлся частью корпуса торпеды, а у Александровского был размещен внутри ее. И наконец, более тупыми обводами носовой части. Последнее, как обеспечивающее размещение в торпеде большего заряда взрывчатого вещества и приближающее его в момент подрыва к борту цели, было признано положительным.

Упрямо веря в возможность осуществления своей идеи, И.Ф. Александровский 18 июля 1880 г. вновь подает управляющему Морским министерством докладную записку о модернизации подводной лодки. "Я могу, - писал изобретатель, - сделать из моей подводной лодки такое миноносное судно, которое без малейшего для себя риска потопит... любого миноносца". Основу модернизации, продолженной еще в 1875 г., И.Ф. Александровский видел прежде всего в вооружении подводной лодки торпедами. С этой целью он предлагал сделать надстройку "в 6 фут вышиной во всю... длину и ширину" подводной лодки. В надстройке предполагалось разместить "отделение для выпуска самодвижущихся торпед как с носа, так и с кормы, выдвижной шест для действия обыкновенными минами, крюйт-камеру для 10 самодвижущихся мин, значительный запас обыкновенных мин и каюты для команды". В кормовой части лодки должны были размещаться два паровых котла. "Машина, - писал И.Ф. Александровский, - может быть 700 индикаторных сил, а так как лодка со всеми надстройками не будет превышать 220 футов поперечного сечения, то она будет обладать громадной скоростью хода... запаса угля хватит на 4 суток полного хода.

Вскоре по представлению председателя МТК управляющий Морским министерством докладывал уже императору. «До настоящего времени никаких усовершенствований в подводной лодке г. Александровский не сделал. Ввиду сего и руководствуясь Высочайшим Вашего Императорского Величества повелением о возможном сокращении по каждому ведомству расходов, долгом поставляю испрашивать Высочайшего Вашего Величества разрешения неклассного художника, вольного механика надворного советника Александровского уволить от службы по найму с прекращением с 1-го будущего сентября выдачи присвоенного ему содержания".

С прекращением казенного жалованья в семье ухудшилось материальное положение. Дела в "Фотографическом заведении" были запущены и расстроились. Некогда фешенебельное фотоателье давно уже не приносило былого дохода. Между тем многочисленные кредиторы упорно одолевали изобретателя. Рано или поздно надо было расплачиваться с долгами, оставшимися еще от работ с подводной лодкой и торпедой. Неоднократные обращения в Морское министерство с просьбой выплатить оставшиеся из общей суммы обещанного вознаграждения 40 тыс. р. неизменно кончались отказом. Престарелый изобретатель, отдавший отечественному флоту не только лучшие годы своей жизни, здоровье и силы, но практически и все свое состояние, остался, по существу, без средств к существованию. Одолеваемый неприглядной нуждой и многочисленными кредиторами, И.Ф. Александровский вынужден был даже предложить Франции свой отвергнутый в России проект погружающегося миноносца. Комиссия, созданная французским Морским министерством, дала на проект весьма благоприятный отзыв. Французское правительство согласилось его приобрести, но предложило столь мизерную плату, что этих денег не хватало даже на покрытие незначительной части долгов. От предложенного контракта И.Ф. Александровский отказался.

В 1880 г. Александровский предпринял попытку вновь открыть большое фотоателье, оборудовав для этой цели верхний этаж принадлежавшего ему дома (Невский пр., 61). Эта попытка положения не поправила, а вскоре и сам дом был продан в счет возмещения долгов его кредиторам. Новые ателье Александровский открывал по адресам Невский пр., дом № 16/7 (в 1883-1884 гг.), а затем в доме № 9 по Невскому проспекту (в 1884-1886гг.). Успеха эти попытки не имели..

Реклама ателье Александровского

В который раз тщательно осмотрев все еще стоящую на стенке Галерной гавани подводную лодку, он вновь приступает к разработке очередного проекта. Главное, что лежит в основе проекта, - это идея использования старого корпуса подводной лодки. 13 марта 1886 г. И.Ф. Александровский подает в Морское министерство очередную докладную записку. Изобретатель утверждает, что в случае осуществления его проекта подводная лодка будет обладать надводной скоростью 10-12 узлов и запасом энергии для плавания под водой в течение 7 ч. Дальность подводного плавания составит 75-85 миль. Лодка сможет погружаться на глубину до 20 м и находиться под водой с экипажем в 30-35 человек в течение суток. Предполагалось, что вооружение лодки будет состоять из 12 торпед, а выпускаемые из шлюзовой камеры водолазы смогут производить поиск и обезвреживание вражеских мин. Резолюция, наложенная на докладную записку "временно исполняющим обязанности управляющего Морским министерством" адмиралом Андреевым, звучала почти с издевкой: "Предложить Александровскому построить лодку за свой счет... а тогда Морское министерство приобретет и даст цену в зависимости от ее качества".

Одно из последних его творческих усилий – участие в Фотографической выставке 1888 г. в Москве, посвященной пятидесятилетию (1838-1888) светописи. В экспозиции были представлены портреты Александра II и наследника Николая Александровича работы А., а также его первые стереофотографии, выполненные еще в 1852 году.

Фотограф Его Императорского Величества И.Ф. Александровского.
Сайт «Стереоскоп», автор публикации А.А. Классен. https://stereoscop.ru/

И все же И.Ф. Александровский, несмотря на отказ Морского министерства, не прекратил своей работы. Его последняя записка, поданная на имя управляющего Морским министерством, относится к 1889 г.: "Будучи уверен... что я могу быть вполне полезным нашему правительству в деле постройки подводного миноносного судна... -писал изобретатель, - я осмеливаюсь просить... обратить Ваше... внимание на эту мою докладную записку и льщу себя надеждой, что... позволите мне доставить на Ваше... рассмотрение описание и чертежи изобретенного и долголетними трудами мною усовершенствованного подводного миноносного судна".

Однако в силу извечных канцелярских "затруднений с формальной стороной дела" с назначением пенсии не получилось. Максимум, что смог сделать управляющий Морским министерством, - это предоставить И.Ф. Александровскому в 1893 г. "с Высочайшего разрешения единовременное пособие в 500 рублей" с указанием, "что в следующем году представление о назначении такового же пособия г. Александровскому может быть возобновлено". Между тем изобретатель тяжело заболел и, будучи практически на последней стадии бедности, был помещен в платное отделение городской богадельни, что размещалась на Пальменбахской (ныне Смольной) улице.

Иван Федорович Александровский умер 12 сентября 1894 г., похоронен на городском Преображенском кладбище. 13 сентября 1894 г. К.П. Пилкин писал: «В настоящее время г-н Александровский, по заявлению его брата, умер, а потому не признает ли Главный Морской Штаб ходатайство о выдаче брату г-на Александровского единовременного денежного пособия на погребение покойного».

Страница "Торпеды Александровского" >>>>>

Литература и источники:
Коршунов Ю.Л. Иван Федорович Александровский (1817-1894). Москва: Издательство «Наука», 1997.
Рассол И.Р. / Иван Федорович Александровский / СТЕРЕОСКОП 12.3.2015
https://stereoscop.ru/articles/8015
Рекшан О.П. Торпеды и их создатели. СПб.: ЦНИИ «Гидроприбор», 2003
Проект «АртПоиск» http://artpoisk.info/
Фото Александровского с сайта https://stereoscop.ru/